Замок Орла - Страница 100

100

– Зачем?

– Хозяину Замка Орла не нужно знать, что я бежал, по крайней мере сейчас…

– Так ведь завтра он все равно все узнает?

– Нет. Слуга, приносивший мне еду, открывал окошко только наполовину и никогда со мной не разговаривал. Могли пройти годы, и Антид де Монтегю так бы и не узнал, что его узник исчез… Конечно, он все равно узнает, и скоро. Но я хочу, чтобы он это узнал от меня.

– Будь по-вашему, – согласился Лакюзон, вытащил лестницу и бегом отнес ее к складу, где перед тем взял. – Теперь, когда дело сделано, поспешим!

Капитан, а следом за ним Эглантина и незнакомец быстро направились к сводчатому проходу, соединявшему Водосборный двор с дозорным путем.

Там Лакюзон остановился и развернул веревку, которой был обмотан.

– Мессир, – обратился он к незнакомцу, – прошу вас, подойдите сюда.

– Что вы задумали?

– Закрепить веревку у вас на груди вместо пояса. Вы спуститесь первым.

– Я… первым? – переспросил незнакомец. – А почему не девушка? Спасать в первую голову нужно ее.

– Э, о Эглантине я в первую очередь и думаю. Как только вы будете внизу, я спущу ее к вам, и вы примите ее на руки.

– Коли так, воля ваша.

Капитан обвязал незнакомца веревкой и закрепил ее у него под мышками.

– А сейчас, – продолжал он, покончив с этим делом, – мы проникнем в сводчатый проход, он не длинный, но гулкий, так что там небезопасно. Придется задержать дыхание и идти на цыпочках. А когда подойдем к дозорному пути, благо луна скрыта облаками и нас не выдаст, двинемся дальше, стараясь держаться в тени стены. И помните, на карту поставлена жизнь нас троих! Молись, но только тихо и горячо, – прибавил он, обращаясь к Эглантине, – молись, девочка моя! Господь внемлет голосу невинных!

Лакюзон первым ступил в сводчатый проход – дальше он шел на четыре-пять шагов впереди, взявшись одной рукой за пистолет, а другой за эфес шпаги, держа при этом ухо востро и устремив пристальный взгляд в темноту.

За ним следом шел незнакомец – он поддерживал Эглантину, дрожавшую, как лист: от стаха быть застигнутыми врасплох ее бросало в холод. Однако мало-помалу она взяла себя в руки, и с каждым новым шагом ей казалось, что опасность отступает все дальше.

В самом деле, становилось ясно, что их опасное предприятие ждет благополучный конец.

Вот уже сводчатый проход остался позади… вот уже пройдены и две трети дозорного пути.

Они приближались к тому месту в стене, которое капитан счел самым удобным для спуска.

Еще немного осмотрительности и терпения – и они у цели… а там спасение и свобода!..

Перед беглецами во тьме смутно вырисовывался силуэт главного здания с парой освещенных окон, за которыми владетель замка лелеял свои коварные планы и грезил о будущем величии. Слева виднелась эспланада – она заканчивалась крепостной стеной, за которой была пропасть.

Губы Лакюзона зашевелились, будто произнося: Мужайтесь!.. Мы почти у цели!.. – но с них не слетело ни единого звука.

Вдруг как будто из тени главного здания возникла человеческая фигура и голос, показавшийся беглецам более громким и зловещим, чем глас трубы Страшного суда, раскатившийся эхом по Иосафатской долине, крикнул:

– Стой! Кто идет?

Лакюзон вздрогнул – застыл как вкопанный и, смерив взглядом расстояние, разделявшее его и злополучного караульного, прикинул, успеет ли он до него добраться одним прыжком и пронзить ударом шпаги, заставив замолчать раз и навсегда.

Но между ночным стражем и капитаном было около двадцати пяти – тридцати шагов.

– Стой! Кто идет?.. – посторил свой вопрос латник.

Лакюзон, ничего не ответив, ринулся вперед.

Солдат вскинул мушкет и спустил курок. Ночную мглу вспорола яркая вспышка, грянул выстрел, и пуля со свистом пролетела в нескольких линиях от левого виска капитана.

В это же время солдат отступил назад и, скрывшись в темноте, заорал во все горло:

– Тревога! Тревога!..

Этот зловещий крик, прозвучавший в ночи, как набат, казалось, поднял на ноги весь замок. Вспыхнули факелы, в осветившихся окнах заметались перепуганные фигуры, слышались беспорядочные возгласы латников и слуг:

– Тревога! Тревога!..

– Мы пропали! – пробормотала Эглантина, теряя силы.

– Еще не все потеряно! – возразил капитан. – Скорей назад!

И он мигом увлек их обратно.

– Полезем обратно в водосборник, – сказал им он, – и затаимся до следующей ночи.

В тот самый миг, когда беглецы прошмыгнули во двор, пятеро или шестеро слуг, перебежав его из конца в конец, скрылись в сводчатом проходе, который только что миновали наши герои. В это же время показались пляшущие огни факелов – они приближались…

– Не успеем!.. – в отчаянии прошептал Лакюзон. – Поздно!.. Господи, неужто мы здесь и погибнем?

Затем, подумав секунду, он прибавил:

– Насыпь… Скорей туда!

И они втроем кинулись к лестнице, что вела с Водосборного двора к земляной насыпи.

– По крайней мере, – продолжал капитан, закрыв за собой решетку на верху лестницы, – здесь есть где затаиться, а на худой конец можно даже обороняться – вон там, за деревьями и живой изгородью.

И они спрятались за густыми ветвями громадных самшитов, обращенных к башне.

– Капитан, – тихо-тихо проговорил незнакомец, – во имя Неба, дайте мне какое-нибудь оружие. Если нас застанут врасплох, у меня хотя бы будет последняя счастливая минута дорого продать им свою жизнь.

Лакюзон молча отдал ему свой кинжал.

Между тем суета все нарастала – и в замке, и во дворах, и на эспланаде.

Сир де Монтегю, как только услыхал выстрел и крик тревоги, самолично допросил караульного, дабы убедиться, что тот не обознался и не поднял тревогу понапрасну.

100